Однажды мы с товарищем удили пескарей. Мой напарник, Максимович, очень сильно обожал их.

  — Пескарь, зажаренный с лучком, подсушенный, а сверху посыпанный толчеными сухариками. Эх!.. – подмигивал мне, смачно чмокал, как-будто речь шла об уже зажаренных пескарях и требовалось мое согласие на пиршество.

Удили азартно. Не успеешь снять рыбешку с одной удочки, как тяни вторую. Видно их туча подошла к перекату.

Была середина осени. И день был серый, тихий, задумчивый.

   — А нет ли здесь кого покрупнее? – спросил я у Максимыча, указывая на глубину за перекатом.

   — Разве этих не хватает? – отозвался он. Я не стал продолжать разговор, а наживил донку пескарем и забросил в глубину за перекатом. Звонка не цеплял: божий день, поклевка и так будет видна, но первым ее увидел Максимыч.

    — Глянь-ка, не пескарь это бесится?

Нет, это был не пескарь. Кто-то энергично рвал леску, сгибая удилище. Я слегка подсек. Ух, и заворочалось же в глубине! Кто? Аккуратно подвожу рыбу к берегу. Голавль. Большеротый красавец никак не хотел выходить на сушу, но вскоре сдался.

    — Мм-да… — задумчиво протянул Максимыч, — такой и без сухариков пройдет. Дай-ка я попробую.

Но голавли, вероятно, напуганные шумом при вываживании собрата, больше не ловились. Зато брались окуни.

С тех пор, если я где нападаю на стаю пескарей, то, в обязательном порядке, ставлю донку.